Источник изображения: Коллаж Андрея Седых
Почему в современной России нет преемников Устинова и Славского
Оборонные предприятия «живут впроголодь». Такова объективная реальность. Недавно на правительственном уровне появилась информация: «…российскому ОПК потребовалось списание 700 миллиардов кредитов».
Попросту говоря, масса предприятий ОПК на протяжении многих лет вместо инвестирования в развитие вынуждена заниматься лишь обслуживанием процентов перед банками-кредиторами, невольно программируя этим свое научное и производственно-технологическое отставание. Проблема возникла не сегодня.
В конце 90-х эта инициатива продавливалась главным образом усилиями Минфина и ЦБ в интересах приближенных им банков. И нет ничего удивительного в том, что ее поддержка со стороны либерального правительства привела к созданию заведомо «осмысленных» условий для наживы банков за счет ОПК. Осуществлению этого плана в конце 90-х активно препятствовал министр обороны Игорь Сергеев, но его миссия вскоре была завершена, после чего процесс пошел по предначертанному пути.
Последствия – масштабное обнищание множества предприятий ОПК. Принцип оптимизации кредитно-финансовых отношений стал доминировать над промышленной политикой. Наряду с этим ее первостепенная и неотъемлемая часть – наука – стала разменной монетой в борьбе за зоны влияния между различными властно-клановыми структурами. В итоге имеем то, что имеем.
Симптомами рукотворной болезни для подавляющего большинства предприятий ОПК явились отказы от заключения контрактов или перенос их исполнения на более поздние сроки, чем нужно заказчику, наращивание долговых обязательств и предельные ограничения в доступе к требуемому объему кредитных ресурсов, утрата конкурентных преимуществ по заработной плате, старение персонала, снижение уровня компетенций и др.
“ Мы получили множество министров и начальников с обостренным рыночным мышлением при недопустимо низком уровне государственного ”
В итоге на глазах усиливается чрезвычайно опасная тенденция ускоренного морального устаревания создаваемой нами техники как следствие нашего отставания в технологиях. Уровень их использования отражается в таком интегральном показателе, как энергоемкость экономики. По этому показателю мы многократно (в три-четыре раза!) уступаем ведущим странам. По динамике обновления технологий нас давно и намного опередил Китай. Наряду с этим набирает силу процесс деиндустриализации страны.
Серьезность сложившегося экономического положения, сопровождаемого тяжелым поражением на внешних рынках, определена не столько слабостью наших научных или производственно-технологических возможностей, сколько качеством государственного управления. Уже одно это обусловливает необходимость оценки ситуации со стороны экспертного сообщества.
На протяжении четверти века мы говорим о необходимости перехода на инновационный путь развития. Но для того чтобы куда-либо идти, нужно по меньшей мере ясно представлять, где мы находимся, как оцениваем свой сегодняшний уровень и какие конкретные задачи ставим перед собой. На эти вопросы может и должна ответить активная государственная политика в сфере науки и промышленности. Мы же получили Минэкономразвития и Минпромторг. И как следствие вместо вразумительной промышленной политики имеем лишь новомодные понятия: «бережливая», «циркулярная», «цифровая экономика», «кластеры», «мультикластеры», «платформы», «альянсы» и др. Одни лишь слова, не более.
Фундаментальная причина всех проблем – девальвация сущности, размывание смысла осуществляемых преобразований, стержня и главного условия консолидации сил и возможностей. Подмена государственной политики в области науки и промышленности стала основной причиной нынешней депрессии экономики России в целом и ОПК в частности.
Заметное снижение уровня эффективности системы госуправления, разбухание бюрократического аппарата как на федеральном, так и на региональном уровне стали причиной топтания на месте. Это очевидно. Никого не хочется обидеть, но мы отчетливо видим явную несопоставимость масштабов личности нынешних руководителей министерств и департаментов с предшественниками, такими как Дмитрий Федорович Устинов, Ефим Павлович Славский, Сергей Алексеевич Зверев, Валерий Дмитриевич Калмыков, Петр Степанович Плешаков, Александр Иванович Шокин, Вячеслав Васильевич Бахирев, Борис Евстафьевич Бутома… Невольно возникает вопрос: почему нынешнее время не выдвигает на первый план людей такого же уровня государственного мышления?
25 лет депрессии
Вся история развития общества говорит о том, что основным стимулом для развития научных исследований и технологий всегда была необходимость реакции на вызовы, возникавшие перед страной. Реакция выражалась в постановке перед учеными крупных проблем, без решения которых невозможно парирование или снижение уровня опасности угроз. Не был исключением ХХ век (ядерное оружие, освоение космического пространства, противоракетная оборона и др.), не станет и ХХI.
За последние 25 лет прежние институты государства, способные задавать политику в области науки и технологий, ликвидированы, новые не созданы. Таким образом, формулирование критически важных вопросов обеспечения безопасности и выработки адекватной государственной политики сброшено на милость рыночных отношений. В итоге мы получили множество министров и начальников департаментов с обостренным рыночным мышлением при недопустимо низком уровне государственного.
И, напротив, на фоне нашей действительности в США и особенно в КНР мы наблюдаем примеры высочайшей эффективности государственной политики в сфере науки и производства. К примеру, вместо многолетних и пустых разговоров об импортной независимости Китай за последние 10 лет создал мощную индустрию микроэлектроники мирового уровня со всей сопутствующей инфраструктурой. США, руководствуясь принципом «Наука – это способ превращения денег в знания, а инновации лишь способ превращения знаний в деньги», на основе государственной политики в еще большей мере закрепили за собой мировое лидерство в области передовых технологий. А мы за четверть века в еще большей степени увязли в прямой зависимости от сырьевого сектора экономики, начисто вытеснены с мировых рынков наукоемкой продукции и лишились возможности противостоять технологическому давлению на нашу страну.
Без серьезнейшего реформирования отношений между наукой и обществом, без формулирования ясной государственной политики преодолеть глубочайшую стагнацию экономики страны просто невозможно. Осуществление такого реформирования становится сегодня критически важным для понимания настоящего в интересах будущего.
До недавнего времени основу экономической мощи, технологической и оборонной безопасности нашего государства составлял научно-производственный комплекс, сложившийся в результате гигантских усилий по индустриализации хозяйственного уклада страны. Особая роль здесь всегда принадлежала ОПК. Активная государственная политика обеспечивала сосредоточение в нем основного потенциала науки, технологий и производства, что в свою очередь позволяло ОПК, объединенному в единую систему, адекватно реагировать на возникающие вызовы и угрозы. По оценке аналитиков, в «оборонке» было сконцентрировано более 70 процентов научно-технического и производственного потенциала страны. Достижения ОПК были главным источником технологических нововведений в гражданском секторе экономики. Перед оборонными предприятиями постоянно ставились перспективные, зачастую трудновыполнимые задачи. Этому способствовала принятая тогда парадигма планирования «от целей – к потребным ресурсам».
При этом под промышленной политикой всегда понимались прежде всего структурная отстройка науки и промышленности, регламентирование соотношений между отраслями, выбор приоритетов индустриального развития национальной экономики, целевое (государственное!) финансирование критически важных технологий и производств, выбор направлений импортозамещения и др. Существовало «сквозное» увязывание задач с необходимыми ресурсами (финансовыми, материальными, кадровыми). Обеспечивалась динамичная перестройка целевой подготовки кадров для научных организаций и промышленности. Осуществлялся непрерывный и жесткий контроль выполнения программ с оценкой достижения промежуточных результатов. Необходимость осуществления таких программ и проектов определялась логикой научно-технического прогресса. Системность, взаимообусловленность и целостность представления проблем, концентрация ресурсов на главных направлениях – основные слагаемые реализуемой тогда научной и промышленной политики.
Двенадцать надежд
Здесь надо заметить, что принятые более года назад на государственном уровне двенадцать национальных проектов стратегического развития вполне отвечают по форме такому пониманию. Тем более что они «направлены на обеспечение прорывного научно-технологического и социально-экономического развития России, повышение уровня жизни, создание условий и возможностей для самореализации и раскрытия талантов каждого человека». Ясно, что все 12 проектов чрезвычайно важны и необходимость их осуществления бесспорна. И хорошо, что они приняты к реализации. Однако и здесь важно не допустить размывания смысла и сути, забалтывания этих проектов. А такая опасность имеется. В частности, по только что опубликованным оперативным данным Счетной палаты, бюджет на нацпроекты за полгода исполнен лишь на треть, а по направлениям «экология» и «цифровая экономика» существенно меньше.
“ За четверть века армия работников предприятий ОПК сократилась более чем наполовину, ликвидированные предприятия исчисляются сотнями ”
Сутью и смыслом прежнего понимания политики в сфере науки и промышленности было стремление развивать экономику страны до уровня, гарантирующего ее безопасность и улучшение качества жизни граждан. На достижение этой цели работали все важнейшие институты государства (правительство, Академия наук, Государственный комитет по науке и технике, отраслевые министерства, региональные структуры).
Нынешняя же постановка национальных проектов в условиях произошедшего глубочайшего переформатирования отношений собственности ориентирована на государственно-частное партнерство, во многом носит декларативный характер и порождает множество неопределенностей, главное – в сфере ответственности за их осуществление и в системе принятия решений, обеспечивающих достижение заявленных целей. Неясно, позволит ли успешное воплощение национальных проектов возродить такую отрасль, как станкостроение и приборостроение, восстановить множество утраченных за последние годы технологий и производств, без чего немыслимо развитие экономики и поддержание на конкурентном уровне производимой высокотехнологичной продукции. Нет ясности и в том, какой именно и за счет чего мы надеемся получить эффект от осуществления национальных проектов и как предполагается создать условия для вовлечения в систему производительного труда миллионов граждан страны, оказавшихся за последние четверть века без работы. И в какой мере их осуществление позволит предотвратить дальнейшее снижение научно-технического потенциала государства. Для справки: за 25 лет армия работников предприятий ОПК сократилась более чем наполовину, а ликвидированные или обанкротившиеся предприятия исчисляются сотнями.
Шесть выводов
Хочется верить, что мы находимся сейчас на переломе с худшей стороны на лучшую. В этой связи нам следует исходить из того, что Россия по-прежнему обладает достаточным научным потенциалом для развертывания проблемных исследований и разработок, направленных на нейтрализацию угроз и вызовов, порождаемых процессами развития. Беспристрастный вывод, основанный на опыте отечественного научно-производственного комплекса, включая ОПК и систему образования, состоит в том, что для соответствующего повышения потенциала страны абсолютно необходима постановка со стороны государства масштабных научно-технологических задач, требующих для их решения высочайшей концентрации интеллектуальных, финансовых и материальных ресурсов.
Несмотря на утрату ряда научных школ, в стране еще сохранились фундаментальные принципы организации масштабных исследований, благодаря которым российские ученые всегда отличались способностью найти нетрадиционные решения проблемы любой степени сложности. Эта особенно важно сегодня. Ранее оборонно-промышленному комплексу не приходилось решать сложнейшие задачи при крайнем дефиците средств, а гражданскому сектору – в жесткой конкурентной среде.
Важны свойственный российской науке системный взгляд, умение найти и главное – встроить в общую систему решение, способное кардинально изменить ее свойства. Именно этим российские ученые отличаются от западных, которые в большей степени ориентированы на решение конкретно сформулированных в контракте и соответственно оплачиваемых работ.
Нам следует и дальше исходить из очевидной тенденции концентрации научного и производственно-технологического потенциала. Темпы экономического развития и технологический уровень производств и создаваемых товаров в интегрированных компаниях многократно превышают средние показатели по стране.
Не избежать дальнейшей оптимизации структуры собственности и освобождения предприятий ОПК от накопившихся непрофильных активов. Это позволит предприятиям выделить сегменты, соответствующие определенным бизнес-стратегиям, что должно помочь освободиться от вспомогательных и сервисных подразделений и сосредоточиться на узкоспециализированных разработках и промышленном производстве. При таком подходе оно становится одним из важнейших элементов бизнес-процесса, а акценты смещаются в сторону предпринимательских функций – разработки новых продуктов, маркетинга и продвижения на рынок.
Представляется чрезвычайно важной необходимость создания новых компактных производств, основанных на использовании современной технологической базы. Износ и моральное устаревание основных фондов на подавляющем числе предприятий столь значительны, что во многих случаях производства с использованием гибких автоматизированных линий, размещаемых во вновь построенных цехах с современной инфраструктурой, предпочтительнее, чем поддержание старых. Понятно, что такой подход приемлем далеко не для всех, но для многих.
От характера и направленности дальнейшей эволюции предприятий научно-производственного комплекса, включая ОПК, во многом будет зависеть, насколько нам удастся обеспечить достойное место страны в мировом технологическом пространстве. И очень многое здесь будет определять степень успешности осуществления национальных проектов.
Справка «ВПК»
Николай Васильевич Михайлов – доктор экономических наук, профессор.
По окончании МВТУ им. Баумана работал на различных должностях на электромеханическом заводе в Подольске, с 1969 по 1975-й – главный инженер радиозавода в Гомеле, с 1975-го – в той же должности в ЦНПО «Вымпел». С 1979 по 1987-й – директор НИИ радиоприборостроения (НИИРП), с 1987-го – генеральный директор НПО «Вымпел».
С января 1992 года – вице-президент РСПП. В 1996–1997-м – заместитель секретаря Совета безопасности РФ. В 1997–2000-м – первый заместитель министра обороны РФ.
Лауреат Государственных премий СССР и Российской Федерации за осуществление комплекса работ по созданию и развитию СПРН, СККП и Системы стратегической ПРО. Награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почета».
Продолжение темы – «Стахановцы рыночной экономики».
Николай Михайлов, доктор экономических наук, лауреат Государственных премий СССР и РФ
Газета «Военно-промышленный курьер», опубликовано в выпуске № 30 (793) за 6 августа 2019 года
